Перед тем как отправить Галю в Чернокаменск, бабушка предупредила внучку, что ее ждет непростое испытание. Ведь в венах девушки течет серебряная кровь, а остров для нее не только источник силы, но и место, проверяющее на прочность. Ожидания оправдались в полной мере, тем более что Галке пришлось заботиться и о себе, и о детях-сиротах, оказавшихся во власти жестокой директрисы детского дома, расположенного в старой усадьбе. Зима в тот год выдалась суровая, а тихий уездный город всполошили необъяснимо жестокие убийства и новое, небывалое доселе нашествие волков. «Грядет беда», – повторяли старожилы, и оказались правы.
*
Темнота казалась почти кромешной. Слабого света нарождающейся луны хватало лишь на то, чтобы не сбиться с дороги, которую и дорогой-то можно было назвать с очень большой натяжкой. Старые сани потряхивало на ухабах, мотало из стороны в сторону, и Галку мотало вместе с ними. Она пыталась уснуть, хоть как-то пристроиться на куче прелой соломы, но ничего не выходило. От многодневной, уже почти привычной усталости впору было потерять сознание, а сон все равно не шел. Наверное, виной тому Галкин спутник. Или надсмотрщик, она так и не сумела решить, кем считать этого сидящего напротив мрачного, немногословного мужчину в серой армейской шинели.
Лица его в темноте Галка не видела, но ей и не нужно было – выучила за время пути до последней черточки. И смуглую, продубленную кожу, и глубокие, словно ножом вырезанные морщины, и бороду с нитями седины, и серые, с недобрым прищуром глаза. Выучила она и руки – заскорузлые ладони, короткие пальцы с черной каймой грязи под ногтями. Хотя руки он редко показывал, прятал в глубоких карманах шинели, словно стеснялся их мужицкой некрасивости.
Или дело было в пистолете, который все это время лежал в одном из карманов, ничем не выдавая себя, но Галка точно знала, что он существует, видела своими собственными глазами и почти не испугалась. Ей велели быть сильной, и она старалась изо всех сил. Вот только силы, кажется, подходили к концу…
