Выжившие в огненном аду битвы у мертвой реки, они ушли дальше.
Скрываясь и убегая от зверей в человеческом облике, не знали, что встретят еще более страшных врагов.
Пятьсот километров сквозь пургу и буран, смерть и страх.
Посреди бескрайних пустых равнин, засыпанных снегом и покрытых инеем, полных скрытой угрозы.
Между гулкими мерзлыми стволами спящих ядерным снов деревьев, прячущих новых хозяев.
Вдоль звенящей от мороза и злобы старой нитки железной дороги.
Дорога стали и надежды привела их сюда, на тропу страха и боли, теряющуюся под сыплящим снегом.
Снегом, сковывающим все под низкими и злыми ледяными облаками.
*
– Что у нас сорока на хвосте принесла? Мм-м, да ты не пустая, моя милая птичка.
Птичка, переступив цепкими когтистыми лапами, повернула нижнюю, мыслящую голову, коротко каркнула. Подставила брюшко, кожистое, без оперения, с вшитым плотным кармашком-футляром. Бумага, туго свернутая в трубочку, разворачивалась с трудом.
– Интересно…
Пальцы, нежно державшие тонкую кальку, пережившую Войну и Беду, пахли плохо. Так, что крылатая вестница, каркнув, подпрыгнула на месте, потешно поджав парные неразвитые лапки-крючья. Дернулась, стараясь оказаться подальше от рук и пальцев. Пальцы ЕЁ человека, отправлявшего сюда, тоже пахли неприятно. Но не страшно.